Глава 1
Тяжело взохнув, я рухнул на стул, который обычно занимал в комнате литературного клуба.
Напротив меня Коизуми сделал то же самое, только без вздоха.
Он выглядел измочаленным, словно тряпка, которой раз за разом вытирали пролитый чай.
Причина его ужасного состояния не являлась тайной: не за горами была зима нашего последнего, третьего года в Северной Старшей, и пугающие вступительные экзамены в университет — от которых зависит вся будущая жизнь ученика — приближались со скоростью падающего с неба поезда на магнитной подушке.
Разумеется, Коизуми не беспокоился об экзаменах.
В отличие от меня, ему легко давалась любая интеллектуальная деятельность — за исключением настольных игр, в которые он проигрывает шестилетним детям и разумным котам.
Тем не менее, не нужно было быть великим детективом, чтобы понять причинно-следственную цепочку.
Коизуми был вымотан недостатком сна. Который, в свою очередь, являлся результатом того, что Коизуми подняли посреди ночи, чтобы разобраться с формировавшимися Закрытыми Пространствами.
Последние появились потому, что великий лидер Команды СОС, Харухи Сузумия, нервничала.Но Харухи тоже не стала бы бояться вступительных экзаменов.
Она также превосходила меня в учёбе, и любой, знающий её хотя бы один день, понимал, что она была слишком самоуверенна, чтобы бояться теста.
Если бы ей предстояло проходить финальный экзамен на астронавта, она бы атаковала его подобно бригаде лёгкой кавалерии.Подобно математической выкладке, из этого неумолимо следовало, что Харухи волновалась о чём-то другом, и мне было не сложно понять, о чём именно.
Концы. Начала. Одним словом, изменения. Они являются источниками страха.
Все мы в Команде СОС должны будем выбрать, какие вступительные экзамены сдавать, а это означало выбор университета, а значит, и выбор нашего будущего.И Харухи, распоряжающаяся своей жизнью решительно и без сомнений, всё же беспокоилась за остальных членов команды СОС…
Нет, я уже признал это. Я уже оставил позади те времена, когда Коизуми должен был терпеливо объяснять мне это раз за разом. Я скажу прямо: Харухи обеспокоена мной. Она не хочет расставаться со мной.
Пока мир всё ещё поворачивается с обычной для него скоростью, с двадцатью четырьмя часами в сутках, шанс мне поступить в тот же университет, что и Харухи, потребует квантового чуда наподобие туннельного эффекта.
Конечно же, подобные правила неприменимы к несчастным душам вроде меня, которые были вырваны из течения обыкновенного времени.
Корпорация Ицки Коизуми точно могла бы устроить так, чтобы университет меня принял, хотя я предпочту не знать, как именно.
Интегральная Мыслесущность, стоящая за Юки Нагато, могла бы заменить данные о результатах экзаменов.
Что касается Микуру Асахины, я не знаю, что девочка-путешественница во времени могла бы сделать по поводу поступления в университет. Но Асахина-сан, ранее бывшая на один год впереди нас, в прошлом году заболела в день экзамена и провалила вступительные испытания, оставшись на второй год.
Лишь ради возможности продолжать приходить в клубную комнату после занятий. Никогда не стоит недооценивать милых девушек.И, если Харухи действительно пожелает, чтобы я был в одном с ней университете, можно не сомневаться, что так и произойдёт. Даже если ей придётся создать всю вселенную заново.Проблема заключается в том, что Харухи не знает обо всём этом.
И вот, во взгляде Харухи появилось беспокойство, хотя она и издевалась над нами, как обычно. Сегодня Харухи решила сделать невинную Асахину-сан участницей её собственной казни — а именно, Харухи искала в Интернете новые костюмы для несчастной девушки и заставляла её смотреть и "высказывать свои мнения", которые состояли по большей части из коротких, милых вскриков.
Я надеялся, ради самой Харухи, что она была такой жестокой осознанно, а не просто из-за неведения; было бы жаль, если бы Харухи столь красиво мучила Асахину-сан, не наслаждаясь этим как следует. Два года назад я бы наблюдал за всем этим, не отводя глаз ни на секунду и убеждая себя, что чувствую только жалость. Но даже очарование страданий Асахины-сан за два года стало несколько обыденным, и вместо этого я обнаружил, что бросаю взгляды на лицо Харухи, когда отвлекаюсь от доски для игры в го, на которой я крушил Коизуми.
Наконец, вылазка за костюмами завершилась довольным щелчком мышью Харухи и полным отчаяния воплем Асахины-сан. Мне уже не терпелось увидеть результат. Харухи встала из-за компьютера и уселась за стол рядом со мной и Коизуми, в метре от читающей очередную книгу Нагато.
Харухи нетерпеливо затарабанила пальцами по столу и строго посмотрела на Асахину-сан.
— Чай, — резко сказала она, и Асахина-сан стремглав побежала выполнять приказ, всё ещё всхлипывая.
Я не понимаю, как Харухи удаётся так себя вести, не создавая атмосферу сексуального доминирования.
После этого Харухи обратила свой грозный взгляд на нас с Коизуми.
Если и есть какой-то универсальный закон, выполняющийся даже в содержащем Харухи мире, так это то, что, как бы плохо ситуация не выглядела в данный момент, нельзя предсказать, как Харухи сделает её ещё хуже.
Глаза Харухи остановились на мне.
Она испытующе посмотрела на меня.
Потом отвернулась и стала молча смотреть в окно.
Я вернулся к игре.
Лишь спустя несколько минут, отпив немного налитого ей послушной Асахиной-сан чая, Харухи вновь повернулась ко мне и Коизуми. Она поставила чашку на стол и спросила:
— Вы верите в Бога?
И это, черт побери, спрашивает Бог?
Если бы я пил чай, я бы залил им всю доску с го. К этому моменту в моём катастрофическом школьном образовании мне уже не нужно было объяснять ужасающие возможные последствия, если бы Харухи ударилась в религию.
Харухи создала Команду СОС из-за отчаянной скуки и утомительности упорядоченной вселенной и заставила нас искать экстрасенсов, пришельцев и путешественников во времени. Мы вполне уверены, что, кроме того, именно она создала экстрасенсов, пришельцев и путешественников во времени. В процессе создания смехотворно плохого фильма Харухи настолько погрузилась в собственное воображение, что у Асахины-сан развился опасный лазерный взгляд, вне сезона расцвели деревья и заговорил кот. За два года мы забегались, пряча от Харухи её силы, чтобы она продолжала доверять своему непобедимому здравому смыслу. Наша школьная жизнь достаточно нестабильна из-за её смутных желаний. Если Харухи начнёт верить, что невозможные вещи возможны, законы природы могут измениться во всём мире.
Но если есть какой-то ужасающий фактор, способный уничтожить здравый смысл Харухи даже при том, что все свидетельства аккуратно спрятаны от неё, то это должна быть религия. Если подумать, это настолько ужасная угроза, что… что удивительно, что мы до сих пор с этим не столкнулись.
Я не мог вымолвить ни слова, настолько я был шокирован мыслью о том, что может случиться, если Бог станет ярым последователем Саентологии.
К счастью, даже в его не выспавшемся состоянии, Коизуми ухватил нить беседы и бремя спасения мира.
— В которого Бога? — спросил Коизуми. — Есть бесконечно много возможностей, будь то Брахма, Иегова или даже Летающий Макаронный Монстр. Или, лучше сказать, что ты подразумеваешь под Богом?
Харухи раздражённо дёрнулась.
— Ты знаешь, что значит слово Бог!
К сожалению, мы знаем.
— Как я могу знать, что ты считаешь Богом? — парировал Коизуми. — Если некая сила присутствует во всей природе, начиная с падающего листа и заканчивая рожающей оленихой, и при этом сама не имеет тела, и если эта сила есть создатель людей, но сама не была создана, является ли она Богом?
Харухи нахмурилась и недоуменно кивнула.
— Потому что, — продолжил Коизуми, — это всего лишь способ описать то, что традиционная наука говорит о естественном отборе. И, в то же время, услышавший об эволюции человек не говорит, посмотрев на результат, что наука открыла Бога. Значит, люди имеют в виду что-то специфичное, когда говорят о Боге, какое-то требование, исключающее многие возможности. Хотя, опять же, большая часть возможностей находятся за гранью их ожиданий.
Харухи выглядела недовольной, как будто подозревала, что Коизуми пытался навешать ей лапши на уши, что было правдой.
— Но во что веришь ты?
Лёгкая улыбка появилась на губах Коизуми.
— Я верю, что реальность наверняка достаточно странная, чтобы никто никогда не догадался до правды, просто перебирая возможности одну за другой.
Коизуми, ты замечательный человек. Никто не может отрицать того, что твой ответ был правдивым. Если попросить первого попавшегося человека с улицы перечислить все возможные варианты, он умрёт от старости прежде, чем доберется до "Бог — Харухи Сузумия, ученица третьего курса в Северной Старшей".
— Это скучный ответ, — провозгласил Бог своим обычным недовольным тоном. Никогда не понимал, почему Бог создала вселенную, которая её так донимает, хотя это один из аспектов теологии, которые традиционные религии угадали верно.
Взор божества о жёлтых ленточках обратился на мою дрожащую душу.
— А ты, Кён?
Если бы у меня была хоть крупица интеллекта, я бы ответил: "Я согласен с Коизуми". Вместо этого, я сглупил и решил похвастаться своей образованностью.
— Я бы, — начал я, — обратился к загадке Эпикура —
— Это не загадка Эпикура, — перебил Коизуми.
И послал мне наиболее встревоженный взгляд, который смог, учитывая присутствие Харухи.
Я был озадачен.
Коизуми продолжил:
— Эпикур жил до изобретения монотеизма, следовательно, он не мог и подумать о том, чтобы высказываться о Боге. Это, должно быть, ошибка атрибуции.
"But what's the riddle?" Haruhi asked.
— Но в чём заключается загадка? — спросила Харухи.
Коизуми пренебрежительно взмахнул рукой.
— А, что-то в духе, почему Бог позволяет зло? Разумеется, существует множество возможных ответов.
— Вообще-то, я спрашивала Кёна, — сказала Харухи. Она одарила Коизуми тяжёлым взглядом, а затем вновь повернулась ко мне.
Коизуми пнул меня под столом.
— А, — проговорил я в замешательстве, — это, в принципе, всё. Просто —
Ну, если подумать, я бы не сказал, что именно поэтому я не верю в Бога. Это был бы мой ответ несколько лет назад, но теперь он уже не работает.
В этот момент мои мысли столкнулись друг с другом подобно сотне машин в автокатастрофе на магистрали, и я не мог придумать ни слова, чтобы продолжить свою мысль.
Неловкая пауза растянулась.
— Ну, я не верю ни в одной из традиционных религий, — наконец закончил я, пытаясь заставить голос звучать как обычно. — Всё, чему необходимо столько оправданий, наверняка ложь.
Коизуми выглядел довольным этим, или, как минимум, он больше не пинал меня.
— Мм. — Харухи обдумала всё это. Небрежно она взглянула в сторону Асахины-сан: — А ты что скажешь, Микуру-тян?
— Э, — пробормотала Асахина-сан, и на её лице миловидно отобразилась внезапная паника. — Я, я согласна с Коизуми-куном.
М-да. Хвастается своим более высоким интеллектом.
Юки Нагато, как и всегда, выглядела полностью поглощённой своей книгой, и Харухи даже не потрудилась спрашивать. Высказав ещё несколько замечаний, Харухи отправилась домой, освобождая всех нас.
Мои мысли всё ещё были в смятении. Я посмотрел на Коизуми. Что это было?
Усталый экстрасенс сполз ещё ниже на своём стуле.
— Загадка Эпикура — это аргумент за неверие в Бога, а не просто агностицизм.
И что? Если Харухи обратится в какую-либо религию, это будет катастрофа. Разве мы не должны пытаться сделать её более скептической?
Коизуми покачал головой.
— Это будет всего лишь переходом от одной крайности к другой. Предположим, что Сузумия-сан стала фанатической атеисткой и принялась ниспровергать глупость понятия Бога. Что произойдёт, учитывая, что она не будет верить в саму себя?
Мои мысли пришли в ещё большее замешательство, подобно автокатастрофе, распространившейся на близлежащую железную дорогу. Я поднялся со стула и подошёл к окну, глядя на синее небо и немногие здания, которые были видны отсюда. Что произойдёт?
Коизуми устало пожал плечами.
— Я тоже не знаю, но мне кажется, что мы должны стремиться создать состояние отложенного финального решения. Мы не можем позволить ей верить в любую ложь, но и в правду тоже.
Я кивнул, не доверяя голосу.
— Как же она все-таки изменилась, — мягко произнесла Асахина-сан, убирая чашку Харухи. — Два года назад она бы и не подумала о том, чтобы узнать наше мнение, только сказала бы нам, каким оно должно быть.
На этом я попрощался и покинул комнату. Мне надо было кое о чём подумать.
Я увидел эту книгу в руках у Харухи на следующий день за обедом. В низкоклассном школьном кафетерии, в котором было так мало стульев, каким-то образом мы с Харухи умудрились занять соседние места. Я отставал по учёбе и планировал читать весь обед, и Харухи тоже вытащила книгу из своего рюкзака.
Я взглянул на обложку, заинтересовавшись тем, что читала Харухи.
Это была "Бог как иллюзия" Ричарда Докинза.
Я закашлялся и подавился бутербродом, словно это был гигантский жук. Я даже представить себе не мог, насколько это будет иронично, если профессор-атеист убедит Бога в том, что её не существует, и заставит её исчезнуть из реальности во мгновение ока, а вслед за ней — и всю вселенную, но я знал, что не так представлял себе сегодняшний обед.
Именно в тот момент — как я объяснил Коизуми, Нагато и Асахине-сан спустя несколько часов, после того, как Харухи ушла домой — именно в тот момент я запаниковал.
— Завтра, — повторил за мной Коизуми. — Ты попросил её встретиться с тобой завтра утром?
— Завтра суббота, — отметил я.
Они просто смотрели на меня. Даже Нагато смотрела.
Капли пота начали проступать у меня на лбу.
— В любом случае, вы можете это провернуть?
Коизуми выглядел слегка обеспокоенным.
— Мне кажется, ты не понимаешь, как работают заговоры. Нельзя просто приказать кому-то что-то сделать. Нужно найти точку давления. Если давление будет слабым, придётся делать другие вещи, чтобы создавать предлоги. Даже если я узнаю, кто может пустить вас с Сузумией-сан в закрытую зону, как я заставлю их сделать это? Денежная взятка создаст огромное подозрение, если не будет очевидной причины того, почему ты считаешь это стоящим денег. Возможно, нам повезло и владелец здания — член Корпорации, но всё обычно не настолько удобно.
— Что касается объяснения цели взятки, — сказал я, — ты мог бы просто сказать им что я хотел отвести её туда на свидание.
Асахина-сан тихо засмеялась.
Нагато отошла к компьютеру и начала печатать. Поскольку все присутствующие уже знали о её природе, пальцы её двигались так быстро, что звук клавиш был похож на грохот грома. Спустя смехотворное, как обычно, количество времени Нагато подняла голову и сказала:
— Полагаю, я понимаю систему охраны здания.
Это было не идеальное решение, на которое я надеялся, но, если повезёт, оно должно сработать. Спасибо, Нагато.
— Однако, — добавила Нагато спустя секунду, — я не понимаю, почему это предприятие необходимо.
Как я мог объяснить свою необычайную просьбу?
— Она утверждает, что "любовь — это ментальная болезнь". Это исключает определённые стратегии. Я не могу отвести её в дорогой ресторан, потому что ей не интересно что-то настолько обыкновенное. — Она пырнёт меня ножом для масла, если честно. — Я также предполагаю, что Харухи плохо отреагирует на признания с цветами, которые другая девушка посчитала бы "романтичными". — Опять же, в голову приходят мысли о ножах. — Но, тем не менее, сердцем она жаждет романтики. Следовательно, само место должно говорить за меня. — Я беспомощно взмахнул руками. — Но это не может быть обыкновенное романтичное место, она в такое даже не сунется. Поэтому я подумал, что стоит отвести её в какое-нибудь необычное место — ну, не совсем необычное… — Я замолчал, сообразив, что привожу слишком много оправданий.
— Я полагаю, Нагато спрашивает, — сказал Коизуми, — почему тебе вообще необходимо признаваться Сузумии-сан. Мне это кажется слишком острой реакцией на необходимость отвлечь Сузумию-сан от книги. Не стоит ли нам приберечь эту карту в резерве для более критичной ситуации?
Асахина-сан задумчиво улыбнулась.
— Иногда я вспоминаю, что ты на самом деле мужчина, Коизуми-кун. Это дела сердечные — неважно, насколько невероятно это кажется с этими двумя —
Иногда я спрашиваю себя, не ревнует ли Асахина-сан меня к Харухи.
— … Но, если время настало, оно действительно настало.
Я откашлялся.
— Кроме того, настоящая проблема, источник всех этих Закрытых Пространств, в том, что Харухи не уверена в нашем будущем. Я не могу просто сказать ей: "Скажи мне, какие ты выбрала университеты, чтобы я тоже туда пошёл". Это само по себе равносильно признанию. Таким образом, я действительно считаю, что время настало. В любом случае, это должно произойти, рано или поздно, и тянуть кота за хвост тоже опасно.
Асахина-сан изумлённо покачала головой.
— Кажется, Кён-кун и сам весьма мужчина. Но, учитывая женщину в их паре, я думаю, что в конце концов эти двое подходят друг другу.
Я подошёл к окну и посмотрел наружу. "Думаю, в конце концов эти двое подходят друг другу"… Ужасающий груз того, что я планировал совершить завтра, начинал давить на меня.
— Кён нервничает? — мягко спросила Асахина-сан.
Разумеется, я нервничаю! Бвах!
— Кён-кун, я… Я бы хотела, чтобы были какие-то магические слова, которые я могла бы сказать, чтобы придать тебе уверенности, но на самом деле нервозность естественна для парня, признающегося в любви девушке. — Она вдруг улыбнулась, ярко и столь же мило, как и два года назад, когда я впервые увидел её. — За всю историю это происходило множество раз.
Я проглотил мучительную усмешку, продиравшуюся наверх по моему горлу. Разумеется. Я уверен, многие ученики старшей школы побывали в этой ситуации.
— Коизуми, — резко сказал я дёргающимся голосом. — Если, пока я говорю с Харухи, сформируется Закрытое Пространство, шли мне на мобильный текстовые сообщения. Не думаю, что прерывать разговор будет хорошей идеей, так что я включу виброзвонок. Одна вибрация для маленького Пространства, две для большого, три для очень большого, и четрые звонка, если Харухи вознамерится стереть этот мир. Я сделаю всё, что в моих силах, для спасения ситуации.
В клубной комнате воцарилась чёрная тишина.
Я глядел из окна на небо, землю, полные людей здания.
Два года назад.
Тогда был последний раз, когда Харухи надоела эта реальность.
Однажды ночью я проснулся, одетый в школьную форму, и обнаружил себя в этой самой школе, в сером мире без звёзд и облаков. Закрытое Пространство, самое большое из виденных до тех пор. И ужасные синие гиганты, Аватары, разрушающие дома. Обычно я не увидел бы Закрытое Пространство; борьба с Аватарами была работой Коизуми и его коллег-экстрасенсов. Но в тот раз, два года назад, они были заперты снаружи. Во всём том мире были лишь я и Харухи. И вскоре тот мир должен был заменить "настоящий".
Я пытался убедить Харухи, что желательно было вернуться в нормальный мир, но она наконец видела, как происходит что-то интересное. Она сказала, у неё было хорошее предчувствие о новом мире. Я даже сказал ей, что в "обыкновенном" мире она была необыкновенным человеком, что весь мир вращался вокруг неё. А она лишь с необыкновенно счастливым выражением лица посмотрела на разрушающих всё синих гигантов.
"Белоснежка", сказала мне Асахина из будущего. Единственная подсказка, которую ей разрешили мне дать.
И, в конце концов, я сказал Харухи, что мне очень нравилось, когда она собирала волосы в хвост, закрыл глаза и поцеловал её… и проснулся на полу собственной спальни. На следующий день в школе Харухи сказала, что ей приснился кошмар, и её волосы были завязаны в хвост.
Два года назад. Это была ночь, которую я не забыл бы, даже пережив вселенную; ночь моего первого поцелуя.
Иногда даже мой здравый смысл разрушается, и я начинаю думать о вещах, о которых лучше не думать. Это не помогает, но иногда об этом всё равно думается.
Я смотрел в окно на хрупкое небо, ломкую землю и шаткие здания, полные незаменимых людей, и в моём воображении серая занавесь окутывала весь мир. Люди видели, как она приближалась, и кричали; матери хватали своих детей, и дети держались за матерей; а потом серость настигала, и их просто больше не было. Серая занавесь пронеслась через мой дом, мою маму и папу и сестрёнку —
Рука Коизуми опустилась мне на плечо, и я дёрнулся. Выступивший на спине пот пропитал мою рубашку.
— Кён, — жёстко произнёс Коизуми. — Пытаться представить всю ситуацию — не лучшая стратегия для работы с Сузумией-сан.
Как ты с этим справляешься, Коизуми!
— Не уверен, что смогу выразить это словами, — сказал Коизуми. — С самого первого дня я понимал своё положение, инстинктивно знал, что думать: "Я ответственен за весь мир" — лишь потакание самому себе, даже если это правда. Попытка осознанно поддерживать атмосферу ненормальности лишь уменьшит способность моего разума справляться с этим.
— Это плохой груз для твоего первого признания, — сказала Асахина-сан. — Вы всего лишь пара, мальчик и девочка. Постарайся, Кён-кун!
Даже Нагато, своим абсолютно спокойным невыразительным голосом, произнесла:
— Неромантические мысли не представляют никакой пользы для тебя в этой сиуации.
Почему я должен думать об этом?
Почему?
Все эти бесконечные дни, когда я пытался держать Харухи под контролем, мне удавалось не думать о том, что стоит на кону.
Почему я вдруг потерял эту способность?
Но я знал ответ на свой риторический вопрос. Некая мысль заставила меня, совсем недавно, осознать, что мой мозг избегал думать о некоторых вещах. Осознав это однажды, я мог видеть другие вещи, о которых не думал ранее.
Никуда не исчез факт, что привязанность Харухи ко мне — единственный стержень, не дающий вселенной развалиться. Даже если Харухи изменилась со временем, нет никакой гарантии, что этот аспект не остался неизменным. Если бы я сказал Харухи, что не желаю её больше видеть, или позволил ей застать меня в объятиях другой, с высокой вероятностью солнце не поднялось бы на следующее утро. Если бы я не посмотрел в обе стороны перед тем, как перейти дорогу, и был бы сбит проезжающим мимо грузовиком, то Харухи могла бы переделать вселенную, чтобы вернуть меня к жизни, или реальность могла бы просто перестать существовать.
Не чрезмерно ли нести такую ответственность, переходя дорогу? Как вообще может быть, чтобы один человек вот так должен был принимать на себя ответственность за весь мир? Если миллиарды жизней зависели от этого, не должен ли десяток военных подразделений был следить за тем, как я перехожу дорогу, и перекрывать движение на сотню миль вокруг? Одно предложение хрен знает как переводить. Эта невероятная степень ответственности заставляет меня сказать: "Но ведь такое не может произойти в реальной жизни".
Я посмотрел на Нагато. Теоретически, она представляла целую межзвёздную сеть созданий, существующих в чистой "информации", общество столь странное, что казалось бесполезным даже пытаться думать о какой-либо его части, кроме органического интерфейса по имени Юки Нагато. И, в то же время, могли существовать миллиарды таких миров, как Земля, просто потому, что Харухи возжелала существования "пришельцев".
Думать об этом я был не согласен. На этом я проводил черту. Одно дело — заботиться о своей собственной планете, но беспокойство о миллиарде других звёздных систем указывало на зарождающуюся мегаломанию. Нужно быть действительно странным типом, чтобы принять ответственность за целую межгалактическую цивилизацию.
— Нагато, — сказал я, — я хочу поговорить с Харухи о личных вещах, и буду смущаться, если подумаю, что Интегральная Мыслесущность подслушивает наш разговор. Не могла бы ты обеспечить нам немного приватности?
— Я не могу остановить Интегральную Мыслесущность, если они захотят послушать, — бесцветно произнесла Нагато, — но я, должно быть, смогу определить, если они это сделают. В этом случае, я заставлю твой телефон пискнуть. В отсутствие этого свидетельства, ты можешь заключить, что никто не подслушивает.
Я не мог даже посмотреть на неё, думая о нашей странной дружбе и о том, как я ей злоупотребляю. И моими доверительными отношениями с Коизуми, и Асахиной-сан…
— Кён определённо изменился, — заметил Коизуми.
Мурашки пробежали у меня по спине. Что Коизуми имел в виду?
— Ломится вперёд с абсолютно безумным планом, который он придумал в одиночку, и ожидает, что мы поддержим его. Не напоминает никого из твоих знакомых?
— Да, — мягко и сладко сказала прекрасная Асахина-сан. — Я тоже думаю, что Кён-кун стал ближе к своей избраннице.
Если вы закончили произносить ужасные вещи, о которых не следует думать даже в уединении своего собственного разума, то я, пожалуй, пойду.
